Хьюстон, 2030: Нулевой Год - Страница 35

— Ну ладно, пупсик, ты меня уговорила. Доставай мою форму. И мою долбаную медальку не забудь, — согласился, наконец, Уильям, — К сожалению, придётся сегодня пропустить показ «Беглеца» по «SRTV». С Харрисоном Фордом и Томми Ли Джонсом! Я так люблю тот эпизод, где Депьюти Герард сносит мозги у мужика и говорит: «А я – не торгуюсь!»

— Ты этот фильм, зайка, смотрел примерно раз двести, — сказала Клэрис и поцеловала мужа снова, на этот раз – в губы.

— Но не с моей новой матрицей, пупсик, — засмеялся собственной шутке Уильям, возвращая жене поцелуй. «Новая матрица» – это была мазохистская шуточка, которую он для себя придумал в прошлом году. Уильям собирал пожертвования на рынке, и какой-то незнакомый инвалид, который оказался по совместительству знатоком истории техники, рассказал от нечего делать про телевизоры, как они были в самом начале развития, лет сто назад. «Этот чувак сказал, что тогда у телевизоров была чёткость всего в тридцать линий. Там ещё крутилась такая механическая штуковина с дырками – называлась: диск Нипкова. А изображение было черно-белым, вот. А потом мы стали считать, сколько у меня в левом глазу линий. Получилось, что где-то двадцать. Несколько хуже, чем у первого телевизора. Но зато – изображение полностью цветное! В общем, мы насчитали, что моя новая матрица в левом глазу легко дотягивает до четырёхсот точек, то есть, в пересчёте на привычные вам единицы: четыре десятитысячных мегапикселя. Негусто, прямо скажем. Но четыре десятитысячных – это гораздо больше, чем полный ноль, так ведь?»

Вдоволь нацеловавшись (если они начинали свои поцелуи, Клэрис просто физически не могла отцепиться от Уильяма как минимум пять минут), Клэрис отправилась наверх, чтобы приготовить парадную одежду. Приготовления заняли весь вечер. Майк и младшие дети сделали дополнительную ходку за водой и заполнили все канистры, чтобы не тратить время на это утром. Чтобы погладить своё платье и униформу Уильяма, Клэрис сходила одолжить утюг у миссис Конг, их соседки по тупичку. Электрические утюги никто больше не использовал, даже те, у кого дома ещё было электричество. Электроутюг невозможно было запитать от солнечных батарей или ветряка, а домашние аккумуляторы садились мгновенно. Одолженный утюг был предметом особой гордости миссис Конг. Он был модифицирован по последнему слову техники, и имел стальную коробку для углей. Надо было развести огонь, дождаться пока угли хорошо прогорят, а затем – заложить горячие угли в коробку. Глаженье белья было самостоятельным искусством. Нужно было делать это не только быстро, но и так, чтобы не сжечь одежду и не устроить пожар в доме. Большинство предпочитало не связываться с такой сложной задачей, и отутюженную одежду носили только в особо торжественных случаях.

Марк, Майк, Уильям, Клэрис и маленький Дэйви выехали из дома в шесть: Марк – на своём полицейском велосипеде, а все остальные – на трехколесном грузовом велосипеде Майка. Примерно около мили Майк изо всех сил налегал на педали, стараясь не отстать от Марка, но в конце концов сдался и крикнул Марку, чтобы тот его не ждал. Марк свернул на шоссе К.Э.Кинга, и скоро добрался до Участка. Он и Ким провели ещё одно утро, проверяя адреса возможных Хобсонов, на этот раз – на западной стороне трущоб. Телефон Марка запищал в начале второго – их «добровольная помощница телевидения» принесла видео с похорон. Он помчался в Участок так быстро, как только мог, – сегодняшний поиск был таким же бесплодным, как и вчера, поэтому он возлагал большие надежды на это видео. Возможно, неоправданно большие.

В Участке Том представил Марку их добровольного агента – девушку лет шестнадцати. Она была одета как типичная работница Кучи: босиком, в армейских брюках, изодранной футболке и с широкополой соломенной шляпой. Её уши были проколоты не менее чем в десяти местах и украшены впечатляющей коллекцией серёжек в разных стилях. На шее модницы красовалось ожерелье из разноцветных кубиков «Лего». Браслет на левом запястье и анклет на правой лодыжке были изготовлены из таких же кубиков. Замысловатая татуировка началась на шее девушки, плавно перетекая на её правую щёку. Она изображала странный гибрид: наполовину Гидру, наполовину растение; змеиные головы растущие рядом с листьями и цветами. Одна из изящных головок Гидры была ещё не вполне закончена: на щеке были выколоты лишь чёрный контур и ромбовидный глаз. Странноватый костюм мусорщицы дополняла корзина с инструментами для работы на свалке: железный крючок на четырёх-футовой [прибл. 120 см] деревянной ручке – для разгребания мусорных куч и примерно такой же длины щуп с наконечником из длинного гвоздя – для сбора бумажных и пластиковых отходов. Ещё у неё были «лыжи»: деревянные планки длиной примерно с ярд [прибл. 90 см], с верёвочками под большой палец, как у шлёпанцев-«вьетнамок». Такие лыжи сортировщики мусора надевали в местах, где мусор был нестабилен, – чтобы не проваливаться.

— Алис – наша соседка, — представил девушку Том, — Я решил, что она будет идеальным кандидатом. Сейчас она пока без работы и ходит на Биржу по утрам, так что не вызовет подозрений. И при том, знает основы видеосъемки…

— Очень приятно, Алис. Ты действительно работаешь на свалке, или это маскарад? — спросил Марк, пожимая руку девушки.

— Я действительно мусорщица, сэр, — ответила она. Её рукопожатие было вполне уверенно и твёрдо, почти как у мужчины, — Уже два года на Куче.

Они проследовали в комнату для совещаний. Том вставил карту памяти из видеокамеры в ноутбук.